"Небо над Берлином"
В 1987 году на мировой экран вышла картина "Небо над Берлином" - одно из выдающихся произведений современного киноискусства. История Ангела, "ушедшего в люди" под воздействием любви, изложена режиссером с фотографической достоверностью изображения без каких-либо экранных трюков. Просто никто из персонажей (за исключением детей) не различает ангелов-хранителей, блуждающих в пространстве Берлина, до предела заполненном отзвуками памяти, обрывками судеб, прерывистыми потоками мыслей множества людей.
В сложной полифонической ткани своего произведения режиссер прописывает две главные темы: ангел Дамиэль и цирковая гимнастка Марион. Дамиэль олицетворяет духовное начало, метафизическое парение вне времени и пространства. Марион – живой человек со своими внутренними противоречиями, страхом и земным притяжением. Движение этих противоположностей навстречу друг другу, по сути, и слагают поэзию картины. Символическое разделение верха и низа закреплено также в двухчастной композиции фильма. Эстетика первой части сдержанная и строгая в своей графической ясности. Вторая, наоборот, чувственно-живописная, обостренно-эмоциональная.
Сюжетное пространство фильма вбирает в себя ряд своеобразных подтем, играющих вспомогательную роль и не имеющих драматургического развития: ангел Кайзель - метафизический соратник Дамиэля, Коломбо - бывший ангел актер П. Фальк, старикученый, пытающийся реконструировать историю, дети, олицетворяющие земную вечность. Совокупность этих мотивов не только обогащает художественную ткань фильма, но оттеняет тему ангела Дамиэля, который, полюбив цирковую гимнастку, начинает свое нисхождение -обретение плоти. Тема Марион, наоборот, постепенно вбирает "небесные" черты. Их первоначальное сближение намечено в пространстве цирка, когда гимнастка с искусственными крыльями репетирует номер, а Дамиэль, устроившись под куполом, лишь движением глаз повторяет траекторию колеблющейся трапеции. Затем – в гримерной – становится незримым и молчаливым собеседником девушки. А она ощущает лишь легкое колебание воздуха вокруг себя и внезапное внутреннее утешение.
Следующий раз образ сближения Вендерс выстраивает по принципу инверсии: сначала - гримерка, потом - арена. Дамиэль, снизу наблюдая за Марион, исполняющей воздушно-акробатический этюд, невольно повторяет маятникообразное движение трапеции (единственную опору гимнастки), перемещаясь то вправо, то влево вдоль арены.
Первое "реальное" объединение персонажей происходит на маргинальной территории - во сне циркачки. За облаками она различает лик Дамиэля, касается его руки.
Окончательное воссоединение человека и ангела, Марион и Дамиэля, совершается на земле. Но это не конец, а начало новой истории - истории Адама и Евы, что подтверждает нетрадиционный финальный титр картины: "Продолжение следует...".
Постепенное сближение Дамиэля и Марион автор кинокартины прописывает как процесс их последовательной взаимоидентификации. В первом цирковом эпизоде девушка репетирует номер на трапеции с бутафорскими крыльями за спиной. "Это крылья ангела" поясняет ассистент, требуя от Марион гимнастической легкости и изящества. Затем, когда она покидает арену в непривычном для себя костюме, кто-то из артистов восклицает: "Смотрите, ангел уходит!". А реагирует на брошенную фразу ... ангел Дамиэль, который, следуя за девушкой, принимает на свой счет подобный комментарий. Его растерянный, удивленный и одновременно восторженный взгляд выдает мгновенное внутреннее смятение: неужели его мечта стать человеком уже сбылась? Но минутное заблуждение рассеивается, как только Дамиэль осознает, что шутка адресована Марион.
Еще один характерный пример отождествления главных персонажей связан с символической вариацией образа одиночества. В центре круга, возникшего на пустыре после отъезда шапито, сначала сидит Марион, погрузившись в себя. А через некоторое время режиссер снова возвращается к этой же композиции, но центром ее на сей раз является Дамиэль-человек в медитативно-отстраненной позе.
Завершающие эпизоды картины В. Вендерса "Небо над Берлином" констатируют объединение двух главных тем подчеркнутой строгостью образного решения. Долгий монолог девушки сменяется монологом бывшего ангела. Марион и Дамиэль, дополняя друг друга, обретают цельность. Герои не просто "укрупнены" в композиции финальных кадров - они вынесены за пределы суетного мира. Их темы освобождены из полифонического экранного потока и заполняют собой все художественное пространство: любовь торжествует над зыбкостью бытия. Более того, режиссёр уравновешивает антонимическую конструкцию фильма, умиротворяет извечный антагонизм духа и плоти, начала и конца, жизни и смерти.
В. Вендерс в своем удивительно теплом послании напоминает современному человеку, живущему в ожидании Апокалипсиса, простые вечные истины любви - любви к жизни. Дамиэль, превратившись в человека, впервые узнает, как зябнут руки и что такое глоток горячего кофе, с восторгом начинает различать цвета, отмерять шагами расстояние, чувствовать ход времени. И к этому потоку таинств бытия режиссер добавляет искусство кино, посвящая картину "Небо над Берлином" "всем бывшим ангелам, особенно Ясудзиро (Одзу), Франсуа (Трюффо) и Андрею (Тарковскому). Режиссерский стиль В.Вендерса – это завораживающее движение. Длинные проходы и проезды героев составляют не только ритмическую особенность его фильмов, но несут важный образный смысл. "Я всегда использую связь между движением и эмоцией. Иногда я думаю, что эмоции в моих фильмах приходят только через движение, а не возникают с помощью персонажей". Движение - естественное состояние всех героев Вендерса. Они странствуют в огромных пространствах, из которых ушла душа, в "пустынях" мегаполисов. И в этих молчаливых путешествиях без цели они ищут путь к себе. Движение – есть самопостижение, молчание – способ услышать в громыхающем, перегруженном мире тихий голос собственной души.